Отзыв на статью «Религия несчастья»,

опубликованную в "Газетт" №6 за январь 2008 г.

Статья «Религия несчастья», признаться, озадачила меня. Мне, почему-то никогда не приходила в голову мысль сравнить Атоса и графа де Монте-Кристо. А параллель получается – и интересная….

Действительно, и Атос, и граф де Монте-Кристо выступают как «вершители правосудия». Оскорбленный и униженный герой, который возвращается как мститель. Месть эта очень жестокая, даже кровожадная, но – в глазах большинства читателей и самого героя – справедливая.

Фактически в обоих рассматриваемых случаях мы имеем дело с возвращение с «того света» - с прошлой жизнью героя покончено: у него новое имя (как верно писал месье Ренодо, в обоих случаях используется топоним, к тому же – топоним с христианской символикой. Почему такие – отдельная тема. Хотя я этом случае все ассоциации достаточно прозрачные ), новое социальное положение, новые знакомства, то есть это будто другой человек.

Но почему-то у этого другого человека мучат воспоминания о прошлой жизни. Он свыкается с ними, как с хронической болезнью. Боль становится привычной, и разве только в периоды обострения заметной для окружающих («июнь и июль были самыми тяжелыми месяцами для Атоса»).

Действительно, несчастье способно сбросить человека в пропасть отчаянья и «разъесть кислотой его душу». И если человек не найдет (прежде всего – сам в себе) сил жить дальше – то жить он не будет. Хотя и необязательно умирать физически, понятное дело. Но мне кажется, что для Атоса - как и для графа де Монте-Кристо –период мести и нежелания жить – лишь временное явление. Вот только двум героям для этого понадобились разные периоды времени.
Вспомним, что в романе «Двадцать лет спустя» Д'Артаньян, отправляясь на поиски друзей, ожидает увидеть Атоса совершенно опустившимся, горьким пьяницей. («Благородный дворянин с гордой осанкой, прекрасный боец, так блестяще проявлявший себя на войне, что все дивились, почему он держит в руке простую шпагу, а не маршальский жезл, явится нам согбенным стариком с красным носом и слезящимися глазами. Мы найдем его где-нибудь на лужайке в саду; он взглянет на нас мутными глазами и, может быть, даже не узнает нас. Бог свидетель, Планше, я охотно избежал бы этого грустного зрелища, - продолжал д'Артаньян, - если бы не хотел доказать свое уважение славной тени доблестного графа де Ла Фер, которого мы так любим»).

И встретившись со старым другом, гасконец приятно удивлен, видя графа в добром здравии.

«- И больше всего я сам? - с улыбкой прибавил Атос. - Признайтесь.
- Признаюсь.
- Я еще молод, не правда ли; несмотря на мои сорок девять лет, меня
все еще можно узнать?
- Напротив, - ответил д'Артаньян, готовый до конца воспользоваться
предложенной Атосом откровенностью, - вы совсем неузнаваемы.
- Понимаю! - сказал Атос, слегка покраснев. - Всему бывает конец,
д'Артаньян, и этому сумасбродству, как всему другому».

Почему? Я думаю, потому, что Д'Артаньян помнит Атоса еще в достаточной степени захваченного горем. Д'Артаньян и предполагает, что Атос, так и не одолевший своего несчастья, деградировал.

Хотя «выздоровление» Атоса начинается, имхо, еще в период первого романа. Атос начинает жить – жить, а не потихоньку просто спиваться – жить ради трех своих друзей: Д'Артаньяна, Арамиса и Портоса. Показательно, что крепче всех он привязывается к Д'Артаньяну – самому младшему…

У Портоса и – уж тем более – у Арамиса все же есть, несмотря на дружбу с Атосом, часть жизни абсолютно (или почти абсолютно) для Атоса закрытая. Портос ухаживает за «герцогиней», Арамиса ждет «племянница богослова»… Посвящать в подробности этих дел не принято даже друзей…

Другое дело – Д'Артаньян. Он для Атоса – почти сын. Недаром, он часто так и зовет Д'Артаньяна. Душевная связь между ними даже тесней, чем обычные отношения отца и сына. Ведь Атос в курсе всех его дел, и даже любовных! Именно к Атосу бежит Д'Артаньян после невольного разоблачения миледи. Именно у Атоса он просит совета… Атос советует – беря за основу печальный опыт графа де Ла Фер: Атос просит друга

«Послушайте, - сказал Атос, взяв его за руку, - вы знаете, д'Артаньян,
что я люблю вас. Будь у меня сын, я не мог бы любить его больше, чем вас.
Поверьте мне: откажитесь от этой женщины! Я не знаю ее, но какой-то
внутренний голос говорит мне, что это погибшее создание и что в ней есть
нечто роковое».

Советы его немного странные, но им движет одно простое желание: «чтобы ему не досталось как мне». Ведь женщина, которой увлечен его юный друг похожа на ту самую и (о, ужас!) может оказаться той самой… Это типично родительский подход – уберечь детей от ошибок собственной молодости… Подменяет ли Атос свою жизнь жизнью Д'Артаньяна? Возможно. Смысла жить для себя он тогда не видит, я согласна с месье Ренодо… Но именно друзья удерживают его на краю пропасти, не давая упасть…

Но проходит время. Мушкетеры, кроме Д'Артаньяна, уходят в отставку и перестают поддерживать столь близкие отношения… А у Атоса появляется сын (или воспитанник, как угодно) – Рауль де Бражелон. Казалось бы, после рождения сына, Атос, человек в своей жизни переставший видеть какую-либо ценность, должен переключить все свое внимание на сына – на его счастье. И действительно, Атос говорит Д'Артаньяну, что «не имея более мужества жить для себя, я стал жить для него».

Но тут у меня возникает немного сумасшедшая идея. Ведь, по сути, существуют два героя – Атос и граф де Ла Фер. Рауль – сын графа де Ла Фер, продолжение его рода. Рауль – следующий граф де Ла Фер! «Рауль должен стать совершеннейшим дворянином, какого только наше обнищавшее время способно породить» – это стремление Атоса к восстановлению славы рода, которую он когда-то запятнал (как ему кажется). И к восстановлению себя – как части рода. И это ли протез?
Показательно так же, сравнение двух случаев: реакции Атоса на влюбленность Д'Артаньяна в миледи, и Рауля – в Луизу де Лавальер. Первый случай рассматривался выше. А во втором Атос (хоть и скрепя сердце и против своей воли) идет к Людовику XIV просить согласия на брак. То есть он через свою боль, побеждает свой страх. Хотя Луиза тоже напоминает графу ту самую женщину. Жизнь показывает потом, что кое в чем граф оказался не так уж неправ… Но это другая история…
Поведение Рауля – это отдельная проблема. Рауль действительно не выдержал удара. Вина его это или беда? – не знаю. Вопрос обширно обсуждался. Но к согласию прийти, кажется, так и не удалось…

Испытание несчастьем – серьезное испытание. Вопрос «преодолел ли его Атос?» - вопрос спорный. Но граф де Ла Фер, как мне кажется, сумел справится…

Эртан,
внештатный корреспондент "Газетт"