Три выбора г-на д'Артаньяна - сына

Образованные критики, большого ума благородные доны, считают хорошим тоном отказывать романтизму в глубине и идейности. Мол, какую философскую нагрузку может нести это шпагомахательство в перьях и кружевах. Но Дюма, в отличие от унылого Коэльо и прочих постмодернистов, имеет четко и последовательно сформулированную систему светлых ценностей. И что самое главное, Сан Саныч свой моральный кодекс, и, если хотите, даже философскую систему подает не навязчиво и не дидактично. Он предоставляет читателю возможность самому решить, что такое хорошо, а что такое плохо. Его герои делают выбор, и вместе с ними делаем выбор мы.

Как и положено восемнадцатилетнему бандерлогу, не имеющему ровным счетом никаких убеждений, кроме папиных рекомендаций, д'Артаньян вначале лезет на рожон, затевает ссоры и сует нос не в свои дела, нимало не задумываясь о последствиях, разве что в несерьезной форме:

Если я буду убит, то буду убит мушкетером!

И у монастыря Дешо свой первый выбор д'Артаньян делает мгновенно и импульсивно:

Ему предстояло выбрать между королем и кардиналом, и, раз выбрав, он должен будет держаться выбранного. Вступить в бой – значило не подчиниться закону, значило рискнуть головой, значило стать врагом министра, более могущественного, чем сам король.

Казалось бы, выбор его не продиктован ничем, кроме пылкого юношеского максимализма и романтических мечтаний о вожделенном мушкетерском плаще. Но фактически в этот момент он выбирает свободу – свободу поступать так, как он считает нужным, право каждого свободного человека принимать решения и расплачиваться за них.

Другое дело, что он не вполне еще понимает, что именно он выбрал и как это повлияет на его жизнь.

Ко второму выбору д'Артаньян подходит уже гораздо более осознанно. На аудиенции у кардинала вовсе не «серьезное и суровое лицо Атоса» остановило его, когда он почти уже готов был принять предложение Ришелье – это была его собственная совесть.

В двухпартийной системе романа король олицетворяет Родину - прославленную, пылкую и слабую, а кардинал - идеологию, всевластную, жестокую и фальшивую. Это так понятно и близко России - разделение на патриотов истинных (мушкетеры короля) и государственных (гвардейцы кардинала). Я уж молчу про Украину. И каждому из нас, кто, подобно д'Артаньяну, выбирает служение Родине, а не власти, деньгам, богатству, успеху, обязательно вспоминаются слова Атоса: «Вы сделали то, что должны были сделать, но, может быть, вы совершили ошибку».

Это раздвоение образа Родины - истинно русская черта. Может быть, именно поэтому Дюма стал нашим национальным писателем. И зачастую только «влияние поистине благородного характера» Сан Саныча не позволяло нам продать свою совесть по сходной цене.

- Уж не зашло ли ваше самомнение так далеко, что вы вообразили, будто я предлагаю вам меньше того, что вы стоите? – спросил кардинал с презрительной усмешкой.

Стоя на пороге кардинальской библиотеки, д'Артаньян, к этому моменту уже начавший расхлебывать последствия своего первого выбора, хорошо оценивает риски и перспективы. Он понимает, что ставит жирный крест на своей карьере, на мечтах о славе, о деньгах, предвидит и будущие несчастья. И пусть даже решение его определили в большей степени эмоции, чем рассудок и трезвый расчет, все же оно вызывает уважение.

А вот перед тем, как сделать свой третий выбор, д'Артаньян колебался долго и мучительно:

- О, что за скверная служба! Что за жалкий властелин! Такая жизнь невыносима! Пора мне решиться на что-нибудь! Завтра же сбрасываю с плеч этот мундир!

Подумайте, как тяжело было в пятьдесят лет решиться полностью изменить свою жизнь, уйти со службы, лишиться какой-никакой опоры и стабильности и пуститься в свободное плавание! Какое мужество нужно для того, чтобы бросить в лицо королю все проглоченные когда-то обиды! Уставший от несправедливостей, унижений, разочарований и оскорблений, д'Артаньян идет на этот риск, чтобы сохранить самоуважение. Он должен доказать всем, и себе прежде всего, что он чего-то стоит.

- С этой минуты я не поступлю на службу ни к кому из королей и буду сам себе господином.

Вы не ценили меня, пренебрегали мною, вспоминали обо мне только когда жареный петух клюнет, а потом неблагодарно отворачивались? Довольно, я не стану больше покорно довольствоваться вашим «Попозже»!

- Я переменил формулу, и когда мне говорят: «Попозже!», я отвечаю: «Теперь же!»

Самоуважение – это то, чего многие из нас лишаются незаметно для самих себя, находя тому массу уважительных причин и оправданий. Мол, время сейчас такое, жизнь такая, поклоном спины не сломаешь, а трудами праведными не наживешь палат каменных. Именно за этот третий и самый тяжкий выбор я уважаю д'Артаньяна больше всего.

Выйдите на улицу, и взгляните на проходящих мимо людей. Вглядитесь в эти согнутые спины, потухшие глаза, опущенные взгляды, выражения лиц. В нашей стране, в которой достоинство и права человека попирались веками, в которой выгодно быть или бандитом, или рабом, моральные ценности Дюма – свобода, совесть и самоуважение - нужны как воздух под водой.

Читатели вольны одобрять или порицать выбор д'Артаньяна. А для Дюма он был естественным. Он ничего другого даже представить себе не мог. Этого нам еще предстоит достичь.

Искренне ваш,

Теофраст Ренодо