Мушкетеры a la russe

Рецензия на фильм «Д'Артаньян и три мушкетера» 1979 года выпуска

стр. 3

«Я другой такой страны не знаю»,

- это фраза из патриотической песни горько звучала в устах советского гражданина. А потом железный занавес рухнул, и оказалось, что есть и другие страны. И точно так же для нас советская экранизация «Мушкетеров», на которой мы выросли, долго была первой и единственной. Конечно, время от времени показывали у нас и французские картины, и старшее поколение презрительно называло фильму Юнгвальд-Хилькевича мюзиклом, ностальгически вздыхая по Бернару Бордери; находились даже люди, которые помнили Дона Амиче в роли д'Артаньяна – но для добрых девяноста процентов отныне и навсегда образ бессмертного гасконца воплощал на экране коренной петербуржец Боярский.

Как и у большинства мушкетероманов разлива 80-х годов, пламенная любовь к Дюма у меня автоматически переносилась на советский фильм. Я был готов смотреть хоть все три серии подряд, в час ночи и в шесть утра, по праздникам и на новый год, и никакая сила не могла меня оторвать от экрана. Но с тех пор, как сказал бы Дюма, произошло много событий, а главное – прошло много лет. Когда число просмотренных мной экранизаций Дюма начало подходить к тридцати, а в особенности когда я увидел киноверсию Анри Диамана-Берже, которую по справедливости считаю идеальной – я решил, что настало время взглянуть на фильм Хилькевича беспристрастно и понять, что в нем выдержало испытание временем, а что нет.

По сравнению с западными режиссерами Юнгвальд-Хилькевич, спору нет, находился в изначально невыгодной позиции. Киноруководство поставило его перед выбором: или снимать «Мушкетеров» как мюзикл по уже готовому сценарию Розовского и Ряшенцева, или не снимать вообще. По ходу съемок Хилькевич втихомолку переработал сценарий так, как считал нужным, постаравшись уменьшить его опереточную, мюзикловую составляющую и добавить действия и драматизма. В результате «Мушкетеры» стали первым советским фильмом, авторы которого разбирались в суде. Беспрецедентный случай! Суд, кстати, продолжался ровно пять минут и отклонил все претензии Ряшенцева и Розовского к Хилькевичу.

Как показывает опыт и статистика, необходимым (но не достаточным) условием успеха экранизации является наличие в съемочной группе хотя бы одного страстного продвинутого мушкетеромана. И крайне желательно,чтобы этим человеком был режиссер. С четырнадцати до восемнадцати лет Хилькевич был прикован к постели. Лежа в гипсовом каркасе, он читал запоем, чтобы не свихнуться, и именно тогда проникся пламенной любовью к Дюма. Сейчас ему больше семидесяти лет, но видели бы вы, каким огнем загораются у него глаза, едва речь заходит о мушкетерах. Думаю, что будь на его месте другой режиссер – пусть даже более талантливый, более грамотный, более сильный – фильм бы сильно проиграл.

Главное, что отличает нашу картину от западных аналогов – это песни. В «Д'Артаньяне и трех мушкетерах» музыка являет собой канву сценария. Я бы не сказал, что это мюзикл чистой воды, в стиле Джина Келли, но это музыкальный, а, следовательно, уже поэтому «несерьезный» фильм – в глазах знатоков и критиков. К слову сказать, Хилькевичу песни эти жутко не нравятся – особенно антикардинальская песенка, которую поют Рошфор и миледи, а также дуэт д'Артаньяна и Констанции:

«До сих пор эти песни как бельмо на глазу»

Но уже на следующее утро после премьеры вся страна от мала до велика распевала «Пора-пора-порадуемся». А это говорит о том, что не так уж была плоха оперетта Ряшенцева - Розовского и Дунаевского, как утверждает Георгий Эмильевич. Помню, в детстве меня прямо-таки завораживали кальки с французских слов, которыми щедро пересыпаны песни: «А ля гер ком а ля гер», «Мерси боку», «Пуркуа па». В отличие от сценаристов, с Дунаевским Хилькевич нашел взаимопонимание, и композитор пошел ему навстречу, заменив или переработав большую часть музыкальных номеров, а знаменитую кричалку «Пора-пора-порадуемся» Дунаевский написал специально по просьбе Хилькевича:

«Ритм должен был определять стук копыт, чтобы все, начиная от пьяниц и заканчивая детьми, смогли это спеть»

А за рок-балладу «Есть в графском парке черный пруд» Дунаевскому отдельный решпект и уважуха. Это настоящее украшение фильма! Бесчисленное множество девичьих сердец разбилось под нее. Как рассказывает Смехов в воспоминаниях, он должен был петь сам, но в процессе озвучания Дунаевский со Смеховым слишком увлеклись коньяком, и песню переписать уже не успели. В итоге в фильме осталась черновая запись, сделанная голосом одного музыканта, которому удалось настолько хорошо поймать смеховские интонации, что Вениамин Борисович до сих пор получает комплименты за него.

«Когда я начал снимать, то был уверен только в двух вещах: что Людовика XIII будет играть Табаков, а Анну Австрийскую – Алиса Фрейндлих»,

- вспоминает Хилькевич. Заметьте, как странно: режиссер собирается ставить «Трех мушкетеров» - и находит артиста на главную роль практически случайно (Боярского пригласили в числе прочих попробоваться на роль Рошфора), а четко перед началом съемок видит лишь второплановые, в сущности, роли короля и королевы. Но если вспомнить, что снимался фильм в период застоя… В сценарии подчеркнуто заострена линия противостояния «людей короля» и «людей кардинала», разделение на патриотов истинных и патриотов государственных. Мы видим короля, олицетворяющего государственность - прославленную, пылкую и слабую, - и кардинала, олицетворяющего идеологию - всевластную, жестокую и фальшивую. Недаром Трофимова, у которого от природы глуховатый тяжелый голос, озвучивает Михаил Козаков. «У нас в стране на каждый лье по сто шпионов Ришелье», - это было написано с расчетом на советского человека, для которого такое раздвоение образа родины было нормой жизни. И вот почему так отозвалась в сердцах зрителей фраза Смехова-Атоса:

«Вы сделали то, что должны были сделать, д'Артаньян, но, может быть, вы совершили ошибку».

Конечно же, в фильме множество недостатков и недоработок, начиная от чистых ляпов и заканчивая серьезными сценарными просчетами. Ну, к примеру, в начале третьей серии Смехов-Атос говорит д'Артаньяну: «Ваше несчастье просто смешно». Да, но у Дюма Атос имеет при этом в виду рассказ д'Артаньяна о том, что его возлюбленную похитили, а в фильме Констанция уже умерла к этому моменту, и фраза эта звучит по меньшей мере жестоко и цинично. Блестящий художник по костюмам Татьяна Острогорская выложилась на полную катушку, но бедность советскую не скроешь никакими ухищрениями, нищета лезет из всех щелей. Чудовищная по качеству пленка, неряшливые декорации, бракованные кадры, просчеты монтажа… А попробуйте снять войну с помощью пары петард, нескольких десятков человек массовки и крепости Хотин в роли Ла Рошели! Бернара бы Бордери в такие условия.

Но все это замечаешь только потом – и то, если захочешь. Потому что в фильме есть главное – дух Дюма. Веселая, бесшабашная, хулиганская, упоительно - праздничная атмосфера, царившая на съемках, пропитала фильм насквозь. Просто физически чувствуется, какое удовольствие получали все на съемках, выкладываясь на полную катушку и не задумываясь до поры до времени о результате – а именно так создаются шедевры. И это - огромный плюс, который с лихвой перевешивает все минусы картины.

Отдельное спасибо – лично от себя – я хочу сказать Владимиру Балону, постановщику трюков и пятому мушкетеру. В том, что каждый из мушкетеров в фильме получился яркой индивидуальностью, каждый неповторим и уникален, во многом его заслуга. Балон, сам прекрасный фехтовальщик, нашел для каждого актера что-то свое в постановке боев, отточил нюансы пластики, движений, придумал для них глубоко индивидуальные черты. Драки в постановке Балона стали отдельными драматическими эпизодами, а не сюжетными связками, как обычно бывает. А Жюссак в его исполнении стал одним из самых колоритных кинозлодеев.

Как говорил Штирлиц, запоминается последняя фраза. За последний кадр «Мушкетеров» Хилькевичу надо ставить памятник. Мушкетеры медленно идут навстречу нам, зрителям, протягивая руки – это находка поистине гениальна! Я не знаю, есть ли среди вас хотя бы один человек, кто не протянул бы им руку в ответ, хотя бы мысленно.

А потом, как и у Дюма, были «Двадцать» и «Тридцать лет спустя». И скоро, совсем скоро выйдет на экраны четвертая (надеюсь, что последняя) мушкетероэпопея Хилькевича «Сокровища Мазарини». Естественно, «Газетт» сразу же откликнется на это событие. А пока – давайте еще раз скажем Георгию Эмильевичу «Мерси боку» за его музыкальный шедевр! «Чтобы быть понятным миллионам, надо думать так же, как думают они», - говорил Чаплин. И в этом - секрет бессмертия «Д'Артаньяна и трех мушкетеров».

Всегда ваш,

Матье де Морг